S/Z. Часть 1: Ролан Барт о Ролане Барте («Roland Barthes par Roland Barthes») (с)

[ta4kovo]

Он не хотел навязывать никакой истины ни другим, ни даже самому себе …
Ц. Тодоров

Сразу обнаружим лукавство заглавия, несомненно эффектного. О Ролане Барте рассказывает Георгий Косиков во вступлении к S/Z. Всё нижеследующее – оттуда. Как ни странно, моих комментариев не будет, т.к. всё уже украдено сказано до нас. В том числе и в курсе зарубежной литературы ХХ века =) Почему Оно называется S/Z и какое произведение становится объектом Бартовских штудий, говорить не буду, ибо это нужно прочесть всякому, кто.. кто так же уверен в том, что Текст перерастает написавшего его.

Не только «практическая», но и интеллектуальная деятельность Барта была направлена на подрыв принципа власти как такового, и прежде всего — власти идеологии.

Среди тех, кто помог ему выработать концепцию Текста, Барт называл Ж. Деррида, Ю. Кристеву, Ж.Лакана и М. Фуко.

«S/Z», несомненно, — не только лучшая, но и «главная» книга Барта. В ней сошлись основные мотивы его творчества, в ней ему удалось с наибольшей полнотой, блеском и убедительностью реализовать свой «фундаментальный проект» — расшатать идеологию, натурализовавшуюся в литературном произведении, вывернуть наизнанку притаившиеся в нем идеологические знаки.

Барт впервые попытался рассмотреть идеологию как особое знаковое образование, связал идеологию с феноменом коннотации. Не случайно именно коннотации в значительной мере посвящено теоретическое введение к «S/Z».

По Барту, чисто денотативное или «буквальное» сообщение (фраза, фрагмент текста, текст) — это сообщение, сведенное к своим сугубо предметным значениям, очищенным от любых коннотативных смыслов и тем самым чреватым любыми возможными смыслами (впечатляющий пример — «шозистские» описания в романах А. Роб-Грийе): «если вообразить себе некое утопическое изображение, полностью лишенное коннотаций, то это будет сугубо объективное — иными словами, непорочное — изображение».

Что же касается коннотативных, или, по Барту, «символических» смыслов, то они «могут иметь форму ассоциаций (например, описание внешности персонажа, занимающее несколько фраз, может иметь всего одно коннотативное означаемое — "нервозность" этого персонажа, хотя само слово "нервозность" и не фигурирует в плане денотации).

Барт уже ясно осознавал, что «чистая», лишенная коннотативных обертонов денотация представляет собой теоретическую абстракцию, а лучше сказать, языковую «утопию».

В реальной практике языкового общения денотативный уровень всегда более или менее идеологизирован, хотя и стремится скрыть это, выдав себя за нечто «естественное» и идеологически «непорочное»; причем денотация добивается подобной иллюзии именно за счет коннотации: только на фоне последней она и способна выглядеть как нечто «безгрешное».


Как аналитика Барта всегда интересовало не столько содержание той или иной конкретной идеологии, сколько «ответственность формы» за передачу таких содержаний; ему хотелось понять, как «сделан» любой идеологический знак, — понять, чтобы отнять у него силу идеологического воздействия.

В «Нулевой степени письма» Барт подверг «денатурализующему» анализу некоторые социолекты (типы социально-идеологического «письма»), в «Мифологиях» — расхожие мифы обыденного сознания, в «Риторике образа» — рекламу, в «Системе моды» — моду как социологический феномен.

В «S/Z» предметом его внимания стало отдельно взятое литературное произведение, причем не как целостная конструкция, а напротив, как смысловое образование, подлежащее систематической деконструкции. Именно этот деконструирующий подход определяет водораздел, пролегающий между структуралистским «Введением в структурный анализ повествовательных текстов» (1966) и создававшейся непосредственно вслед за ним постструктуралистской книгой «S/Z». Барт точно определил свою книгу: это — «замедленная съемка процесса чтения»; однако еще точнее будет сказать, что она представляет собою замедленную съемку функционирования коннотативного механизма, работающего в литературном произведении.